282 слова, боюсь, что заказчик просил не об этом Вообще-то, в этом не было ничего милого. Миссия, требовавшая участия четырех капитанов Готей-13, по-хорошему, подразумевала максимальную серьезность и ответственный подход к делу. Ну и что, что локацией была детская площадка. – Как здесь мило, – тихо улыбнулась Унохана, поглядывая на играющих детей и рассеянно сжимая в руках игрушечного монстрика. Который, впрочем, был довольно симпатичен, если не брать в расчет тот факт, что в нем находилась духовная сущность Куроцучи Маюри, которому в целях сохранения секретности миссии и психического здоровья окружающих было отказано в гигае. – Тоши-чан, осторожнее на карусели! – крикнул со скамейки Укитаке, пытающийся избежать вовлечения в жаркую беседу о подгузниках, которую вели сидящие рядом с ним мамаши. "Тоши-чан" прошипел что-то в ответ сквозь зубы и не слишком убедительно продолжил изображать безудержное веселье, раскручивая карусель так, что к ней не отваживались приблизиться резвящиеся на площадке дети. Капитану 10 отряда решительно не нравилось играть роль ребенка Укитаке, но здравый смысл, имевший хитро улыбающееся лицо Рангику – "Сам подумай, их же арестуют, если они будут просто сидеть на детской площадке и не приведут с собой, кхм, детей!"; серьезность миссии и тот факт, что ребенка Уноханы и Кьераку предстояло изображать Хинамори, убедили его согласиться поучаствовать в этом сомнительном предприятии. Сама Хинамори получала от миссии, пожалуй, больше всего удовольствия. Она радостно смеялась и болтала ногами в попытке раскачать качели еще сильнее, хотя Кьераку подталкивал их довольно старательно. – Только реально отпустите, когда раскачаете! – крикнула она. – Я попробую сделать «солнышко»! Кьераку покладисто кивнул. – Как скажешь, доча. – Ну хоть Хинамори весело, – проворчал Тоширо, наворачивая очередной круг на карусели и мысленно умоляя цель их прибытия сюда явиться поскорее. Впрочем, игрушечный монстрик, кажется, тоже был не слишком против происходящего. Потому что когда он незаметно заполз под руку к Унохане, свирепое выражение его мордочки сменилось на блаженно-довольное.
Вообще-то, в этом не было ничего милого.
Миссия, требовавшая участия четырех капитанов Готей-13, по-хорошему, подразумевала максимальную серьезность и ответственный подход к делу.
Ну и что, что локацией была детская площадка.
– Как здесь мило, – тихо улыбнулась Унохана, поглядывая на играющих детей и рассеянно сжимая в руках игрушечного монстрика.
Который, впрочем, был довольно симпатичен, если не брать в расчет тот факт, что в нем находилась духовная сущность Куроцучи Маюри, которому в целях сохранения секретности миссии и психического здоровья окружающих было отказано в гигае.
– Тоши-чан, осторожнее на карусели! – крикнул со скамейки Укитаке, пытающийся избежать вовлечения в жаркую беседу о подгузниках, которую вели сидящие рядом с ним мамаши. "Тоши-чан" прошипел что-то в ответ сквозь зубы и не слишком убедительно продолжил изображать безудержное веселье, раскручивая карусель так, что к ней не отваживались приблизиться резвящиеся на площадке дети. Капитану 10 отряда решительно не нравилось играть роль ребенка Укитаке, но здравый смысл, имевший хитро улыбающееся лицо Рангику – "Сам подумай, их же арестуют, если они будут просто сидеть на детской площадке и не приведут с собой, кхм, детей!"; серьезность миссии и тот факт, что ребенка Уноханы и Кьераку предстояло изображать Хинамори, убедили его согласиться поучаствовать в этом сомнительном предприятии.
Сама Хинамори получала от миссии, пожалуй, больше всего удовольствия. Она радостно смеялась и болтала ногами в попытке раскачать качели еще сильнее, хотя Кьераку подталкивал их довольно старательно.
– Только реально отпустите, когда раскачаете! – крикнула она. – Я попробую сделать «солнышко»!
Кьераку покладисто кивнул.
– Как скажешь, доча.
– Ну хоть Хинамори весело, – проворчал Тоширо, наворачивая очередной круг на карусели и мысленно умоляя цель их прибытия сюда явиться поскорее.
Впрочем, игрушечный монстрик, кажется, тоже был не слишком против происходящего. Потому что когда он незаметно заполз под руку к Унохане, свирепое выражение его мордочки сменилось на блаженно-довольное.
он самый
автор
не з
автор