Это грустная мелодия. Такая грустная; а пальцы Хинамори – на струнах, и Рангику может только удивляться, почему они до сих пор не кровоточат, эти тонкие, болезненно хрупкие пальцы. Хинамори сама хрупкая – как статуэтка. Хинамори играет. И, если ее руки отстаются невредимыми – то сердце Рангику испещряют кровавые раны. С каждым поцелуем, который она запечатлевает на доверчиво обнаженной шее, раны становятся глубже; однажды кровопотеря станет необратимой, и тогда сердце Рангику выйдет из берегов.
Это грустная мелодия. Такая грустная; а пальцы Хинамори – на струнах, и Рангику может только удивляться, почему они до сих пор не кровоточат, эти тонкие, болезненно хрупкие пальцы. Хинамори сама хрупкая – как статуэтка.
Хинамори играет. И, если ее руки отстаются невредимыми – то сердце Рангику испещряют кровавые раны.
С каждым поцелуем, который она запечатлевает на доверчиво обнаженной шее, раны становятся глубже; однажды кровопотеря станет необратимой, и тогда сердце Рангику выйдет из берегов.
а.